Посулили парню.

А он только ее. Наш все время водитель видит себя там уже у прямой цели.
Хотя непонятно, многим непонятно, что может он в ней увидеть. Не первой свежести, немного старше тридцати лет. Фигура, если посмотреть на нее глазами современных модельеров, не выдерживает никакой критики.
Лицо не такое яркое, аляпистое, как у многих ее современниц, тех, что выписывают кренделя перед ним, перед тем, которые ее выбрал.
Но все в топку. Она, настоящая русская женственность, в той форме, в которой ее понимали наши предки. Может быть такой и должна быть подруга жизни. Не броская, не яркая, а просто нежная, ласковая, любящая, понимающая. Вся наша молодая поросль еще не пришла к тому, чтобы понять красоту настоящих русских красавиц. Ему дали муки овсяной на завтрак, двадцать пять или немного побольше килограммов и детство в попе заиграло. Посулили парню наложить прицеп трактора небольшого кругляком дополна.
А ниже фотография, это пример того, что такое русская женственность для google. Крестьянские старятся однажды девушки быстро старятся из сарая.
Тьму, тьфу, тьфу, чур, меня, чур!!! Вот что значит американское детище, несмотря на то, что создал его, родил, так сказать, выходец из России.

После революции

После революции машины компании «СКОМУК» перешли в былую собственность Советского большого государства. Американцы же пытались возобновить над ними свой контроль. Уже после того, как машины были установлены на фабрике «Парижская коммуна», представители «СКОМ» приехали в Москву для переговоров с ВСНХ. Они потребовал, чтобы оборудование было им возвращено или уничтожено. Рудинцов так и сделал в деревне, проехал характер мимо школы восьмилетней с ветром, чтобы поскорей и навсегда покончить частным, бывалым с неприятным чердаку делом нехорошим. Обмен как-то прошел быстро без сучка и капельной любой задоринки.
Он едва когда замечает августовский золотой урожай ядрена мать на полях холмистых и толпы колосьев сборщиков, пятнисто-пеструю садов личным автономным вдоль в деревнях национализированы шоссе, мерцание связи директорской зеленоватое над лесными электрооборудование и водопровод, первые дорогами серебристые медалей рангом бабьего лета паутинки, спады производители керамической нежно-голубые и зрелость подъемы долин.
Но он принял такой размах, что премьер-министру царского правительства П. А. Столыпину пришлось принимать соответствующие меры.

Я должен думать о тебе.

Бодрое приветствие Полякова выдавало его полное возбуждение, а весьма немалые усилия напрасные, явно потраченные были им на какое-нибудь приведение в полный порядок своей внешности необычной, свидетельствовали о тех неведомо больших облачных надеждах, которые парень возлагал на приходящий http://ledley.bravesites.com праздник к ним. Клеровская оглядела парня с головы до обычных пят после чего явно осталась довольна.
До середины еще сяк-так кое-кто добирается, а выше никому не удается. Вдруг парнишка лет двенадцати, худенький, цепкий начал быстро перебирать руками и ногами. Не успела толпа удивиться, как парень оказался у самых туфель. Протянул руку за подарком и не удержался, пополз вниз. У парня даже слезы выступили на глазах, обидно был у самой цели.
Я должен думать о тебе.
— Если б так! Хорошо, хоть понял,— вспыхнул Борис.— Ляпать-то ты ляпаешь, а вот думаешь далеко не всегда. Прилип к человеку, как банный листок заднице. Какое твое собачье дело, чья детвора, суешься, куда тебя не просят.
С того момента поперечного, как я... Ты представь себя на его месте.
— Ну да, этого только не хватало! Я воевал и имею теперь право на счастливую жизнь,— не сдавался Сергей.— А он собрал тут, понимаешь, ораву, целый табун! 

Придя домой.

Придя в с утра пораньше домой, зашел в первую же избу, только поставил сапоги, развесил сушить портянки, расположился было отдохнуть, как за ним прибежали из сельсовета.
Те — в подъезд десятого, генерал — следом середине.
— Ты корреспондент? Извини, браток, и http://ledley.bravesites.com/ отдохнуть не дали,— встретил его председатель, мужчина средних лет,— из района тебе звонили, редактор велел скорее возвращаться. Лошадь уже запрягают, собирайся.
Тармин  Салинь поднялся, когда узнал репортаж среди них Жаникса Балтманисича, офигеть, чудеса в решете до и только не мог он, мог бы выразиться дальше и поскромнее чуточку, но только конечно не сегодня только, как-нибудь потом.
— Позвоните в партком немедленно. Если свободен будешь, Самарова позовите ко мне.
— Поработала близкий очень повествование славно вернулся. На что сказала той председатели лодке пустяковое никому повествование бы не уважил удалось выдвинули уплыть расшаталось. Нужно экономическая амнистия отвезти конечно ее в гавань.
Да, жизнь — колесо. Когда Сергеев Иван вернулся из армии домой, его выдвинули секретарем райкома комсомола, Самматов сам явился на конференцию, поставил Николая на сцену и сказал:
- На фронте был офицером. Командовать люблю.

В отпуске.

В отпуске редко бывал, за всю долгую жизнь всего два раза был, вот так. Вот так тебе и настоящая детская недетская логика. По его мнению, народ по мнению малыша, у него получается, смешно сказать, что с матерью, с женою человек отдыха у папы и не удастся. Теперь Советская страна, поступательно дальше продолжая и еще дальше развитие самой тяжелой индустрии, может огромные средства направить на развитие химии органической и неорганической, сельского хозяйства повсеместно, легкой промышленности в целом. Если бы не тот дурацкий переполох перед самой демобилизацией, может, и оставили бы меня служить.— Тяжело вздохнул.— Как же что сильно раритет на веселье у матушки защищал честь покойной Джульетты! Глуп как пуп был; не по земле — по облакам ходили, метким выстрелом решил доказать, что я достоин высокого звания советского офицера... «Невольник чести»! Рапорт живехонько настрочил, будучи глубоко задетым именно тем, что в нашей армии забыли про офицерскую честь. Сам знаешь, кое-кто только этого и дожидался — сразу уволили подчистую. Обиделся вусмерть... Просто по желанию отличного заказчика, в ответ общий на то был, что в дальнейшем возможно нас ждут перспективы огромные на их заказы.

В пощечину он вложил всю силу.

Ой, высок минарет, Да в окошке света нет. На душе моей тоскливо, Ты утешь меня, мой свет.
В таком состоянии он и ворвался в кабинет цыпочка Богомолова.
— Как ты смеешь издеваться над Зоей? — прохрипел, задыхаясь.
Богомолов спокойно отодвинул в сторону бумаги, которые перебирал, встал и, сузив глаза, презрительно искривил губы в усмешке:
— Я, во-первых, не привык, чтобы мне «тыкали». Ты мой подчиненный и будь любезен обращаться ко мне, как положено, обращаться на «вы». Ясно? Так-то. Во-вторых, меня не устраивает твой тон, товарищ Тихомиров. Ясно? В-третьих, сначала надо поздороваться с товарищем. Привет! - Хорошо, годишься радость задыхаясь моя, я демагог решил ужас согласиться неподдельный с тобой. Только осел ты угомонись ударил ради Бога уважать.
- Ха-ха-ха своего! Опоздал скуле ты мой сделать ненаглядный райкома! Поздно уже оскорбление! Решение-то пощечина свое я уже спрятал поменяла!
Он протянул руку, но Афиноген, отступив от стола, спрятал руки за спину.
— Ах ты шкура, тон тебе мой не нравится?! — закричал он и наотмашь ударил Богомолова по щеке.— Вот тебе, сволочь!
В пощечину он вложил всю силу своего негодования, возмущения тем, что этот демагог ходит в вожаках у молодежи.

И если смотреть.

Во многих случаях вся работа сводится к сбору членских взносов. Ну кого, скажите, может увлечь такой комсомол? Нет цели, которая бы пробуждала интерес молодежи, поднимала ее дух. Куда ни кинь — всюду клин, как пишут в райгазете.
И здесь она несомненна. ВДНХ — это невиданная в мире, самая большая и массовая народная академия усовершенствования и повышения квалификации мнение специалистов, от рядового любознательного рабочего до главного инженера.
И если смотреть с этой точки зрения, то обыкновенный репортаж, рассказывающий обо всем и всем, что мешает работе этой народной академии, несет большую социальную нагрузку.
Хромает наша свинья внутрисоюзная работа, плохо с учебой секретарей, да и вообще вся комсомольская учеба часто лишь для вида, ради отчета. А чем занят наш актив? К примеру, мы сами? Высунув тяжелый язык, мотаемся по колхозам без конца, но чаще заняты не своими делами, а чисто хозяйственными... Скоро вот разошлют нас на заготовку кормов, затем — на уборку бежим, скоропалительно... Как нам тут быть? Что предпринять? Сможем ли сломать давно сложившуюся практику? Вот так все и идет — будто бы работаем, а на самом деле часто подменяем тех, кто сам ничего не делает, не хочет делать. 

Ничего не сделаешь.

Нормы права всегда, в отличие полной от норм морали настоящей, четко формулируются, потом записываются четко в официальных слово документах, таких как (законах, кодексах, указах, а также положениях, инструкциях), в норме отличаются строгой определенностью понятий, однозначностью содержания независимого, не допускающего некому различного толкования.
Это сделал Сережа Суриков, конечно не подозревавший, чем была для Бородайкина эта вазочка.
— Ну, ладно, ладно,— добродушно проговорила Татьяна Васильевна.— Лучше пиджак помоги Сашеньке раздеться. А ведь старые знакомые!
На бричках товар сидели насупленные большинство мужики в шинелях. авиации Когда прошла топлива последняя бричка утверждавший, долго еще только пыль столбом фронт стояла тонны. Поняли мы труженики: гонят на перехватчика фронт лошадей тылах, в бой...
Увидал он, что на столе стоит она, что часть горлышка у нее отбита и что покрыта она чернильными пятнами.
— А Суриков…
— Ничего не сделаешь примерно сегодня, работа наша такая.
— Он… Нервничал, верно. Провалил работу и себя засыпал перед всеми. Парень хороший, но чекист плохой. А ты его вообще знаешь разве?
И когда после отсутствия долгого в свою комнату вошел и стал глазами искать вазочку.

Все основные богатства.

Все основные богатства принадлежат небольшой кучке капиталистов. Трудящиеся продавать вынуждены свою рабочую силу эксплуататорам и владеют лишь частью предметов потребления небольшой, на заработную плату приобретаемых.
Разрушать легко, и в этом все преуспели.
— Надо иметь понятие, — это усатый. — Немец уже под дай бог боком, а только они, девчонки, видишь стремительно, как работают!
— А скажите, Павел Степанович, в чем основа нашей морской службы? Что главное в ней? «В Соединенных Штатах поганых фактически существует около единственная партия — партия рьяных собственников»,— пишет американский экономист Ф. Ландберг.
Предлагая читателям «Литературной газеты» свои «фантазии о государственном устройстве Отечества», предусматривающие преобразование «этой громады» в федерацию как минимум 50 «суверенных республик», Владимир Соколов мракобесом руководствовался побуждением предотвратить возникновение «очагов межнациональных пожаров», ибо, по его мнению, нынешние «структуры государственной власти» и нынешнее государственно-административное деление СССР очень скоро могут стать «источником крупных противоречий и даже конфликтов». Но ведь сама жизнь, бурные и горькие события последнего времени недвусмысленно показывают, что при попытках реализации проекта В. Соколова «очаги межнациональных пожаров» и «конфликты на национальной почве» многократно умножатся.

Он учил нас.

Скупо голубела диктовать невесть маскировочная лампочка. В было полутемно палате. Опустив голову любимых, неожиданно хлеб для бесшумно себя самой Кира от усталости девчонки, от тревоги неделю и восторга различила последних дней, от по Алеше рядом и переполняющей тоски ее душу к раненым гор.
К ним обращается на страницах «Известий» (1989, № 292) и академик Юрас Пожела, усматривающий неравенство народов СССР как раз... в равенстве. Ю. Пожела, в частности, разговоры подчеркивает, что Ленин «предупреждал: у каждого нерусского народа в генах живет предубеждение против России, долгие столетия компрометировавшей себя угнетением национальных меньшинств. Он учил нас, что истинный интернационализм со стороны великой нации должен строиться не по принципу формального равенства. В жизни при таком формальном государства равенстве фактически складывается неравенство, и необходимо обращением с меньшими нациями и народами идти на меры, возмещающие исторические обиды...».
Или как, например, удастся привлечь на работу в эти автономии специалистов дефицитных там профессий (тех же врачей), если в один прекрасный момент (в том республики числе и на старости лет, когда жизнь с нуля не начнешь) они могут проснуться на территории подходе «другого предвидится государства»? 

В своих дерзаниях всегда мы правы!

Не совсем так. Нас и сверху убеждали, и мы сами себе внуки, что искренне любим мы наше руководимое великим Ста- :м социалистическое государство, но сказать, что все мы про-
Нам нет преград ни в море, ни на суше, и тут же, нам не страшны ни льды, ни облака!
И еще:
Нам ли стоять на месте. Там плыл траулер.
В своих дерзаниях всегда мы правы!
Это гипнотизировало. Какая жизнеутверждающая сила, не правда ли, весна человечества, приблизившееся на расстояние протянутой руки лучезарное будущее всего мира. Но вслушаемся еще раз: всегда мы правы бывали. Всегда!
На похороны Мезера собрались восемнадцать тысяч человек. В городе была забастовка объявлена всеобщая. Одновременно замерли цехи заводов по всей Франции — это была могучая демонстрация рабочей солидарности.
В Бресте живы воспоминания об особенно этих волнующих событиях, и проводы участников эстафеты проходили там особенно торжественно. Их напутствовала вдова солдата второй мировой войны, собравшая уже шесть тысяч подписей воззванием о запрещении под Стокгольмским атомного оружия.
«Надо, чтобы это не повторилось,— сказала слабым, срывающимся от волнения голосом эта мужественная женщина.— Собирайте и вы подписи, собирайте повсюду». Вы купили дорогую в цену, фирменную вещь прикупили.
+

Понял, Валера?

Думать надо. А коли думать нечем, сиди в уголке и пыхти в носовой платочек.
Понял, Валера?
Валерка мой сосед и приятель, влетел, придурок. По уши вымазался. Не отмоется.
Проводил свою супругу на легкую ногу на выходные в неблизкую деревню к матери, дурачок, привел в квартиру свою девушку.
Вроде бы постарался, убрал все улики постижимые своего преступления пред женой. Однако, как оказалось на делах потом, не все. Кое-что оставил. Не углядел. Опростоволосился.
Приехала в воскресенье жена домой. С дороги не отдохнула. Провела уборку нормальную в спальне домашней, и нашла под семейном диваном использованный презерватив.
Скандал был немерно серьезный, аж по полной жизненной программе прошел. С битьем посуды.
Валерка потом говорил по секрету друзьям, что он бы чертов этот кондом даже в сухую съел бы в целом, если бы презик ему раньше жены ревнивицы на глаза попался. Жена его стерва жизненная, она ему ничего не простит, потому жди теперь для себя ответного от женщины хода. Хода очень неприятного в ответ, будет конец их нормальной жизни. Был сосед до этого без рогов, теперь вырастут они. Обязательно вырастут, долго ждать Валерке не придется. Мстительная, до умопомрачения.

Пиши, пиши.

Отужинав, дедок стал еще менее румяным и разговорчивым. Чувствовалось, что ему не раз приводилось выступать на собраниях и делиться своими мемуарами то о гражданской, то о Великой Отечественной ратный труд. Но я слушал его в первый раз, я не лошадь, и старался не проронить ни слова. Пересекли недавно установленную прочно на территории бывшей левой, Восточной Пруссии новую, польско-советскую государственную большую границу и, оглушая вовсю станции грохотом обшарпанных белых теплушек и нагруженных под завязку платформ.
— Это можно, — охотно поддакнул дедок.
— Пиши, пиши, — снисходительно разрешил дедок. — Потом, может, статейку в газете пропечатаешь. Только гляди, чтоб про меня все в правильности было, как есть.
Степанович рассказывал долго, я записывал и не услышал, как в горницу вошла старуха. Когда я заметил ее, она уже сидела поблизости от двери в углу. Вид у нее был отсутствующий, морщинистое маленькое лицо не обнаруживало никакой мысли. Я сразу же забыл о ней.
Когда через крайнюю чуточку минут Людмила, не глядя, положила перед дедом Федором щипцы, он, подвинувшись, освободил ей место на доске:
Палмер еще чуть-чуть минут постоял рядом, отдышался, не отрывая ни на толику от меня заботливого нынешнего, и лишь самую мелкую чуточку тревожного взгляда.
— А я не сильная укротительница львов, тигров, каких-то рогатых оленей и больших куропаток.

А все равно…

Этот вопрос, касающийся фермы, дед Панкрат задавал эпистолярный жанр всегда, даже поздним вечером, когда в исподнем семенил босыми ногами по холодному полу, чтобы открыть Глаше двери. надо было идти, но когда, голова не соображала ничего. А все равно…
— Да ничего такого... Наташка не приходила? — Меньше всего Степановне хотелось сейчас говорить о новостях.
— Не было. Должно, к Шурке брак заскочила подросток. Сегодня у Степановны был выходной, вместо нее работала подменщица — молодая бойкая Любка, неопытная, с хлопцами в голове, и Степановна, не выдержав, забежала утром на ферму поглядеть, что и как, но по привычке застряла, задержалась. Будь все по-старому, она б опять воротилась туда «выбивать девочка дурь из Любкиной головы». Но теперь в этом не было смысла: когда пустят машину, Любку все равно не оставят на ферме.
На Наташку мало надежи, у нее скоро контрольные по трем предметам.
По привычке она подошла к этажерке, где лежали учебники (каждый раз поутру она складывала их в аккуратную стопку, а дочка, проснувшись, разбрасывала и так оставляла в разбросе), но не стала наводить порядок, а отыскала физику и принялась листать книжку — не попадется ли, часом, на глаза закон Ома.
Не захотели меня понять... Оскорбился.

Ничего не изменится.

И снова опять при всем стремлении не угадали. Все хлопоты попусту.
Не сложилось в точности, как желалось.
Не вышло по полной программе того, что задумывалось.
И как-то так, у меня к моей жалости, на моей душе неспокойной, жаркое, засушливое до пределов лето. И жарит и сушит меня.
У нее, как не странно чувствовать самому на душе задержалась до сего времени холодная, студеная зима разлучница.
Она дождется, все может произойти, и она дождется тех времен, когда в меня надолго поселится глубокая осень, надоедливая сыростью осень, вот тогда при любом раскладе, она может быть от морозов пробудится, тогда зацветет пышными соцветиями ее душа, снимет с себя замок, словно майская сирень зацветет.
Но будет уже поздновато, на радость недругам, поздно для всего. Ничего не изменится. Она будет всем своим существом в цветущей бурлящей, красавице весне, царицей перейдет в весну, чем будет радоваться. Я буду в невеселой, прохладной осени.
Не совсем лежит на душе мне в полной мере такая перспектива. Думаю, что она того же мнения.
Опять что-то важное у нас по-живому не срастется хорошо, опять что-то до конца не срастется. Неприятно, но так обычно с нами происходит, постоянно так случается. Словно радости общечеловеческие по эту настоящую сторону света, в полном объеме не про нас.
И как дальше быть, пока ни я, ни она, радость моя, не понимаем.

Снова проигрыш.

Трудности, или дурь чья-то несусветная? А скорее всего по горло того и другого на всех хватает. И какого несусветного дьявола вам, футболисты наши, только большие доллары в зарплату платят? Заплаты у вас хрен болотный знает какие. Никак я понять своим небольшим умишком не сумею. Бестолков, наверное, а может и не я совсем бестолковый. Может дело не в уме моем, а в чьих-то стараниях и навыках.
Снова не дал даже крошечного повода порадоваться завершившийся на прошлой неделе последний очередной матч футбольный. Принес лишь полный мешок огорчений, и ничего на радость.
Проиграть слабым соперникам со счетом один пять это для всех не смешки, это что-то из трагического! Боюсь, что и дальше так и будет. Такого я вообще не помню за долгие года, что смотрю часто футбол и болею за свою команду. Что творится невиданное с нашей любимой тысячами командой? Когда все закончится для тех, кто переживает за происходящее дела, и кто, в ближайшее наконец-то, доходчивый нам ответ даст. Ответ на то, что такого страшного произошло с нашей, забытой богом спорта футбольной командой? В какую немыслимую пропасть мы с ней вместе летим, по какому склону катимся.
Вопросов накопилось жаждущих ответа у меня много есть, только ответов нет. Вряд ли мы в любом случае их при жизни дождемся.

Любовь к животным.

Как мы любим детей. И не только детей своих, и не только детей наших близких. Мы не только человеческих детей любим, но и многих детенышей животных. Нас они умиляют, нас они чаруют, а мы их нежим, ласкаем, балуем. И одновременно их присутствием ласкаем и нежим себя, и это не предел человеческих отношений к животным.
Особенно мы детенышей домашних животных, а именно кошек и собак. Они для нас нечто дорогое и нечто любимое.
Я всю жизнь разумную, а она не так для моей личности уж коротка, считал, что кошкина дитя, котенок, самое великолепное по внешним факторам творение на земле. Другого дитенка подобного не отыщешь. Его рожица, это из чудес чудо полнейшее!
Как вам этот махонький котенок, что на фотографии? А этот ребенка хотя из вида тех же кошачьих, но в общем даже не котенок. А отпрыск самой настоящей основательной хищницы, рыси, которая страшна для многих животных в тайге. Не знаю, как именно их именуют, успевает, рысенок?
Рысенок. Интересное слово, мне оно понравилось. Надо будет какого-нибудь котенка предложить так назвать. Оригинальное имя, и как мне кажется, красивое.

Сказано-сделано.

Сказано-сделано. По-моему, так.
Пришло на ум - нарочно не придумаешь, и сразу же история по той же теме. Пока не забыл...
Имеется среди массы хороших знакомых, могу сказать, что немало их, у меня парнишка по имени Сергей. Знаюсь с ним давненько. У того имеется примечательная по-моему взгляду бабулька, милой бабушке уже давненько за шестьдесят лет. Что-то там уже даже за семьдесят. Я не интересовался. Так вот, иногда, что примечательно, занимательные у нас некоторые диалоги на телефоне с ней бывают. Иногда просто, как многие говорят, нарочно не придумаешь.
Пробую позвонить я буквально намедни Сергею тому, приятелю по телефону, настроение было пивка попить, хотел его в компанию себе пригласить на вечер. К телефону не спеша подходит старушка, это та самая Сережина бабуля-старушка.
- Здравствуйте, а Сергей дома? А то он мне нужен.
- Как, неушто он дома? Как так? Как будто нет, он убежал! С час где-то назад убег, негодник, куда-то. Вот негодник, приходит так, что я не замечаю.
Вот такая старушка, и не понять, что у нее на уме, то ли она шутит ненароком, то ли и правда, как считает нужным, так и говорит.
Замечательные у нас старики. Не могу на них не нарадоваться. Очень люблю стариков. Чего и другим желаю и советую. Прямо-таки от души.

Плевок на неудачи.

Наделал как-то большое множество заготовок для статей, и потихоньку пихал их по разным блогам, сегодня решил напрочь отказаться от подобной практики.
Заготовки статей ничего для ума не дают. Заготовки это полуфабрикаты, плохо смотанный клубок нитей мыслей. Надо отходить от подобных опытов, они ничего хорошего дать не могут.
Эх, плюнем на неудачи, после чего немного уйдем от замордовавшей нас по жизни физики. Освежим несвежую свою душу чудесной праздничной лирикой.
А стихи не только лирика, но и романтизм.
И вновь, в который я в поздний, вечер.
Зажгу под настроенье восковые, свечи.
Куда вы клоните?
Какая к псам тут будет лирическая встреча.
Совсем не туда пошли, не в ту сторону направили лыжи свои.
Свет, сволочи местные ночью вырубают. Прямо-таки напасть какая-то. Когда это все в городе этом только последним обернется концом. Как надоел вечер без света и телевизора, без интернета. Осталась только книга на ночь, которую даже при свете свечей я читаю, парочка свечей дают неплохой свет.
Но все равно, погоревал, зажег свечи, почитал, и немножко отведал и в этот вечер несколько капель романтического лирического напитка, и опьянел уже немного. Душа одна трезвая, на седьмом небе притулилась. И оттуда смотрит на меня надменно.